История советской фантастики   ::   Святославович Кац Рустам

Скорее всего, страх Кургузова вызвали нс столько критические замечания по поводу его собственного романа - хотя автор "Катапульты" уже и представить себе не мог, что его можно критиковать, - сколько подспудное стремление критика потеснить всю фантастику с господствующих позиций, усомниться в актуальности се центральной темы. "Жюль Верн оказался пророком, а Бальзак не пророчествовал, - писал в заключение Померанцев. - Но Бальзак нам важнее Жюль Верна. Оправдавшейся догадке фантаста мы можем дивиться - и только..."

Несмотря на то, что опасная выходка Померанцева и "Нового мира" выглядела в ту пору единичной и оперативно была пресечена, Кургузов имел в дальнейшем известные основания для беспокойства. Прежней ясности отныне не существовало. Вынужденный по долгу службы поддерживать "линию" Хрущева, шеф Секции фантастов делал это без большого энтузиазма и без той истовости, с которой он служил Хозяину. Видимо, новых руководителей страны Кургузов считал классическими неудачниками, не сумевшими правильно воспользоваться двумя крупными козырями, которые были подарены им самой судьбой. Массовая реабилитация осужденных по "политическим" статьям могла бы сделать Хрущева национальным героем, однако она была проведена так по-российски бездарно, что вызвала, в конце концов, только раздражение по адресу секретаря-освободителя.