Критическая Масса, 2006, - 4   ::   Журнал

Шиповник — колючий куст, к ветвям которого сложно тесно притронуться, но который цветет — розами (а розы — это вообще «апофеоз цветов») и дает «плоды». Пребывание в этом «терновом кусте» — это метафора и человеческой жизни, и «жизни вечной», тоталитарного «ветхозаветного», «отцовского» начала и жертвенного «новозаветного», «сыновьего» (см. стихотворение «ШИПОВНИК FOREVER»:

в первый раз я увидел тебя — в шесть лет,

второй раз — когда мне стукнуло 35,

в третий раз я увижу тебя — перед смертью,

а больше я тебя уже никогда не увижу

<…>

Я тебя обожаю… За то, что — имперский, тяжелый,

засучив рукава, так насмешливо, так безнадежно

ты смотрел на меня

(слишком красный и слишком лиловый) —

ты за это за все

мне приснился вчера — белоснежным).

Из этой — противоречивой — ключевой для индивидуальной поэтики точки («так как я под тобою — никто, никогда не лежал, я тебя все равно никогда, никогда не забуду») выстраиваются все отношения с миром:

Мне нравится, что жизнь со мной — груба

и так насмешлива, подробна и невместна:

я подниму своим привычным жестом

легко и убежденно — прядь со лба.

Ведь сколько раз уже — в очередном аду —

я прижимал к лицу свои мужские руки

и полагал, что я иду — к концу,

а шел, как правило, к какой-то новой муке.

Ну так простимся же — по-царски, без обид,

здесь и сейчас, откинув одеяло, —

нам только жизнь и зрелость — предстоит,

как раньше смерть и детство предстояло.