Дождь идет   ::   Сименон Жорж

Мне разрешили надеть охотничий костюм и новые башмаки. Выдали положенные два су, я часами звенел ими в кармане, обдумывал, на что бы их истратить.

Товарищей у меня не было. Умытый, одетый, накормленный до отвала булочками и шоколадом, я очутился на холодной улице - руки в карманах, с посиневшими на знобком ветру коленками, весь скованный великолепием нового костюма.

Мне предстояло идти к обедне; я ходил в церковь один, как большой, и даже взял в привычку слушать обедню стоя в глубине церкви с мужчинами, тогда как Альбер занимал молитвенную скамейку рядом с бабушкой.

Но сегодня они не придут. Матушка за завтраком сказала:

- Утром, у ранней обедни, бедная мадам Рамбюр просто пожирала глазами распятие... Хорошие люди, а как не везет!

И накануне вечером тоже о них шла речь, но обиняками, чтобы я не понял.

- Если б у несчастного мальчика хоть была мать!.. Знаете, тетя, чем теперь занимается особа, на которой был женат сын Рамбюров? Пустилась во все тяжкие...

Я не понимал, что это означает, и, может, поэтому ужаснулся, особенно после того, как тетя Валери, покачивая головой, зловеще прошамкала:

- Вот помяните мое слово!.. Все это плохо кончится...

Возле аптеки провизор мосье Бру пытался завести свой только что приобретенный автомобиль, он первым из обитателей нашего квартала обзавелся машиной. Надо думать, я долго стоял ее рассматривал и оторвался лишь затем, чтобы оглядеть с ног до головы двух полицейских, которые вышли из кафе, утирая усы.