Дождь идет   ::   Сименон Жорж

Когда тетя затевала такой разговор - а она затевала его каждый день, это стало ее коньком, - матушка с натянутой улыбкой уклончиво отвечала:

- Со временем, конечно...

- Вот именно! Когда будешь в могиле...

Я весь кипел. Не мог простить отцу, что он не вмешивается. Где-то в районе Сент-Этьена забастовщики разгромили несколько лавок, и тетя ядовито шипела:

- Ждете, чтобы и вас ограбили?

А затем, возле окна полумесяцем, возле светившей красным пламенем керосиновой печи, мы с тетей возобновляли нашу игру. Она читала мне вслух газету, зорко наблюдая за выражением моего лица.

- "Не подлежит сомнению, что благонадежная часть населения крайне недовольна и даже обеспокоена безуспешностью ведущихся розысков. Чтоб человек, приметы которого известны, уже несколько дней ускользал от..."

Тетя вдруг прервала чтение. Огляделась по сторонам и, словно в пространство, спросила:

- В общем, у них такой же дом, как этот? Я понял ход ее мысли.

- Но полиция...

Матушка поднималась по лестнице.

- На станцию прибыл заказанный тюк ширтинга... Вечером должна зайти старая клиентка, я ей обещала...

- Ты хочешь, чтобы я посидела в лавке?

- Да нет, тетя...

Нет уж, дудки! Чтобы разбежались все покупатели?

- Я позову мадемуазель Фольен, она привыкла... Да я за четверть часа управлюсь...

- Раз ты так держишься за свою лавку... - вздохнула тетя.

Отчего я уставился на матушку? Просто так, от нечего делать. Она постучала в стенку или, вернее...