Два дня и три ночи   ::   Маклин Алистер

Комедия переходила в трагифарс, а отсюда уже был только шаг до подлинной драмы. Слеза, появившаяся на его щеке, заслуживала премии Оскара. Если бы я не был уверен, что все это от начала до конца ложь, я бы увидел перед собой старого печального и одинокого человека, который, забыв на секунду об окружающем мире, скорбно вглядывается в фотографию безвозвратно ушедшей любимой...

Может быть, если бы рядом не было Шарлотты, неподвижной, гордой, униженной, устремившей невидящий взгляд в огонь камина, я бы поверил Ставракису.

Но сейчас мне почему-то совсем не хотелось ему верить, хотя я и оставался всего лишь немым и пассивным свидетелем разыгравшейся сцены.

Однако не все были столь терпеливы, как я. Мак-Кольм вел себя гораздо честнее: почти не пытаясь скрыть свои эмоции, побледневший от злости, он встал, пробормотал какие-то слова типа извинений и пожеланий нам приятного времяпрепровождения и вышел. Банкир последовал его примеру.

Ставракис не слишком огорчился их уходом. Мне кажется, он вообще не обратил на это внимания. Странным, дрожащим шагом он добрался до своего кресла и, буквально упав в него, уставился ничего теперь не выражающим взглядом в какую-то точку на стене.

Он не поднял головы, даже когда в дверях появился капитан Блэйк с сообщением, что моторная лодка ждет нас.

* * *



Оказавшись на борту «Огненного креста», мы с Дэвисом первым делом приподняли угол ковра на полу в рулевой рубке.