Шопен   ::   Оржеховская Фаина Марковна

Фридерик не решился бы подойти к нему, если бы в гостиной было совсем темно или горела хотя бы обыкновенная лампа. Но шторы не были спущены, как в детской, и лунные лучи проникали в комнату сквозь кружевную гардину. Это необычное освещение, преобразившее комнату, придало смелости Фридерику: ему захотелось попробовать, как звучит мелодия, услышанная им во сне.

В это время в соседней комнате проснулась пани Юстына. Ей почудились звуки музыки, раздающиеся совсем близко. Она поднялась и зажгла свечу. Постояла немного, прислушиваясь, потом вышла в гостиную, смежную с ее спальней.

В дверях она остановилась, пораженная необычайным зрелищем. Подложив на стул для удобства фолианты нот, Фридерик играл! Играл, хоть никто еще не учил его и не знакомил с клавиатурой. Но игра была связная. Верхние звуки разбитых аккордов образовали мелодию, а гармония при этом была стройна и приятна. Вся импровизация радовала слух, хоть и звучала слабо…

Увидя мать, Фридерик оборвал игру и попытался слезть со своего сиденья. Но она удержала его. – Мне снилось… – начал он, – и я боялся, что наутро все забуду! – Что же тебе снилось, дитя мое? – Этого он не мог рассказать. Пани Юстына подала ему питье, приготовленное ею на ночь. Он отпил немного и спросил:

– Можно, я еще поиграю?

Он повторил свою импровизацию, – на этот раз она звучала увереннее. Подавив волнение, пани Юстына похвалила сына, потом проводила его в детскую. Незаметно коснулась его лба – он был холодный, но влажный.