JК
Шопен :: Оржеховская Фаина Марковна
Страница: 69 из 138Только я не знаю…
Ганка поглядела вдаль, подождала немного и запела тихо и протяжно:
– Уж раз уезжаешь, скажи откровенно:
Надеяться ль мне иль забыть совершенно?
Это опрашивает девушка. А ее милый обещает вернуться, как только на голом тополе вырастут листья.
Фридерик открыл новую страницу в своем альбоме и начертил пять нотных линеек.
– Минор и мажор – рядом! Вот чудесно!
А Ганка с чувством продолжала, по-прежнему глядя вдаль:
Уже распускается тополь мой пышно,
А хлопца все нету, не видно, не слышно…
Нарушил он слово, забыл он о сроке…
И зря поливала я тополь высокий…
Она умолкла.
– Но ведь это еще не конец, Ганка!
– Как?
– Я не знаю этой песни. Но слышу – это не все. Наверное, еще что-то есть? Сама мелодия подсказывает!
Но она молчала. И когда он уже примирился с мыслью, что у песни нет конца, снова раздался Ганкин голос и первоначальная измененная мелодия:
– Ты видишь, дивчина, тот камень тяжелый?
Когда поплывет он, возьму тебя в жены!
На этот раз напев был почти вдвое медленнее и как-то тяжелее.
… Все дело в том, что камень не плывет, а идет ко дну.
Глава двенадцатая
Через неделю, в воскресенье, у кузнеца Кароля Ловейки были крестины его новорожденной дочери… Фридерик, Ганка и вернувшийся в Шафарню Домек, втроем отправились на праздник. Ганка принарядилась: туго заплела волосы и надела ожерелье из брусничных ягод, чтобы издали походили на кораллы. Никто не удивился, увидя ее в обществе панычей: в деревне барчуки часто гуляли с крестьянскими детьми.
Ганка поглядела вдаль, подождала немного и запела тихо и протяжно:
– Уж раз уезжаешь, скажи откровенно:
Надеяться ль мне иль забыть совершенно?
Это опрашивает девушка. А ее милый обещает вернуться, как только на голом тополе вырастут листья.
Фридерик открыл новую страницу в своем альбоме и начертил пять нотных линеек.
– Минор и мажор – рядом! Вот чудесно!
А Ганка с чувством продолжала, по-прежнему глядя вдаль:
Уже распускается тополь мой пышно,
А хлопца все нету, не видно, не слышно…
Нарушил он слово, забыл он о сроке…
И зря поливала я тополь высокий…
Она умолкла.
– Но ведь это еще не конец, Ганка!
– Как?
– Я не знаю этой песни. Но слышу – это не все. Наверное, еще что-то есть? Сама мелодия подсказывает!
Но она молчала. И когда он уже примирился с мыслью, что у песни нет конца, снова раздался Ганкин голос и первоначальная измененная мелодия:
– Ты видишь, дивчина, тот камень тяжелый?
Когда поплывет он, возьму тебя в жены!
На этот раз напев был почти вдвое медленнее и как-то тяжелее.
… Все дело в том, что камень не плывет, а идет ко дну.
Глава двенадцатая
Через неделю, в воскресенье, у кузнеца Кароля Ловейки были крестины его новорожденной дочери… Фридерик, Ганка и вернувшийся в Шафарню Домек, втроем отправились на праздник. Ганка принарядилась: туго заплела волосы и надела ожерелье из брусничных ягод, чтобы издали походили на кораллы. Никто не удивился, увидя ее в обществе панычей: в деревне барчуки часто гуляли с крестьянскими детьми.