Тетрадь четвертая   ::   Цветаева Марина

В Coffret [50] — 12 игр!!! Но иных мы не понимаем, а для других нужно трое, четверо.

* * *



Научилась одна ездить на лифте, впервые за всю жизнь: одна, на 7-ой эт<аж>, но только на знакомом. Чужих боюсь как прежде (и обхожу как прежде) особенно — раздвижных.

* * *



Старик и старуха: camarades de malheur. [51] (Самое malheur [52] когда один из них ищет себе — camarade de bonheur. [53] )

* * *



Будет вам Моравия —

Язва моровá!

(Не написано)

* * *



В доме, где нет культа матери, мать — раба. Равенства — нету, да и не должно быть.

(По своему — и других еще — поводу — 9-го янв<аря> 1939 г.)

* * *



У стойки кафэ, глядя на красующегося бэль-омма [54] — хозяина, слыша — ушами слыша:

— Vous n’avez pas de gueules cassée? [55]

— я внезапно осознала, что я всю жизнь прожила за границей, абсолютно-отъединенная — за границей чужой жизни — зрителем: любопытствующим (не очень!), сочувствующим и уступчивым — и никогда не принятым в чужую жизнь — что я ничего не чувствую, как они, и они — ничего — как я — и, что главнее чувств — у нас были абсолютно-разные двигатели, что то, что для них является двигателем — для меня просто не существует — и наоборот (и какое наоборот!).

Любовь — где для меня всё всегда было на волоске — интонации, волоске поднятой, приподнятой недоумением (чужим и моим) брови — Дамокловым мечом этого волоска

— и их любовь: целоваться — сразу (как дело делать!) и, одновременно, за 10 дней уславливаться.