Страница:
37 из 44
И не успели Вовка, бабушка и родители ахнуть, как он невыразимо ипротивно затянул вместе с певицей:
— Ты вау-вау куда-ваууу, куда, ав-ав… летишь… Где уууу всю ночку… рррррр… пропоешь…
— Замолчи! — страшным голосом заорал отец.
Но боберман уже ничего не видел и не слышал вокруг.
— Соловей мой, соловей! — выкрикивала певица и, удивительно точно выводя мелодию, стодебеккер заскакал по комнате, роняя стулья и грозя опрокинуть телевизор.
— Прекрати! — вопили все.
Но остановить пение Георгина удалось нескоро, даже после того, как выключили телевизор.
С этого вечера мертвая тишина воцарилась в Вовкиной квартире. Стоило включить радио или телевизор, как боберман тут же усаживался напротив приемника и ждал, когда начнут транслировать музыку. Он пел с хором мальчиков, с Государственной филармонией, солировал со звездами эстрады, подпевал духовым оркестрам и отдельным виртуозам-исполнителям.
Со временем он насобачился точно вести мелодию и только что не выговаривал слова. Но к этому времени отец заявил, что он на грани помешательства или самоубийства.
Спасли семью наушники. Теперь телепередачи смотрели в полном молчании, заткнув уши черными ватрушками аппаратов.
Боберман, видя изображение без звука, изнывал от тоски, и всю свою ненависть обращал на наушники. Если после просмотра передачи их забывали запереть в шкафу, стюдебеккер моментально разгрызал ненавистное радиоприспособление.
|< Пред. 35 36 37 38 39 След. >|