Футбольный театр   ::   Сушков Михаил Павлович

Только не было никого, кто мог бы положить мне руку на плечо и сказать, как сказал когда-то Бахвалов: «Ты что, брат, мрачныйтакой? Расслабься, брат… Тебе-то бояться нечего. Я за тебя спокоен».

Не было никого… И хорошо. Никому не полагается видеть настроение тренера. Оно в его игре – крупный козырь, о котором следует молчать. Тренер должен уметь блефовать. И я рассказывал анекдоты, шутил – может быть, даже лишку – и совсем не смотрел в окно, как когда-то, чтобы не видеть мрачных картин предстоящего матча. Вместо меня это почему-то всю дорогу делал Ананьев.

…С минуту я стоял у дверей раздевалки, пытаясь согнать с лица набежавшую гримасу. Я ощутил ее, видел, словно смотрел в зеркало. Я расслаблял губы, щеки, мышцы глаз, но ничего из этого не получилось. Тогда я пошел в туалет, открыл холодную воду и подлез под струю затылком… В дверях раздевалки снова остановился, проверил маску бесстрастия, которую удалось все же напустить, и направился к своему месту.

Большинство ребят уже переоделось. На лицах сосредоточенность, замкнутость. Кто-то разминается, кто-то массажирует мышцы ног. Разговаривают мало и односложно… Все как в артистической уборной: обычно говорливые актеры перед выходом на сцену молчаливы, необщительны… Готовы влезть в зеркало, будто для того, чтобы войти в образ, нужно шагнуть по ту сторону стекла. В ту минуту я с болью подумал, что зря поменял артистическую на раздевалку… Но это было лишь мимолетное чувство.

Шнуруя бутсы, наклонился больше, чем нужно, – старался спрятать лицо.