Год рыболова   ::   Семенов Мануил

Знаменательные семейные даты – дни бракосочетания, рождения сына и дочери, переезда в новую квартиру – он помнит лишь по своей рыбацкой аналогии.

– Маша, когда у нас Ниночка родилась? – спрашивает он у жены. – Да, да, вспоминаю. Дул ужасный северо-западный ветер, а нас с Михаилом Кузьмичом угораздило затесаться на Истру. И представляешь себе, – ни одной поклевки! Вернулся я с рыбалки, а соседка и говорит: «С дочкой вас!» Шестнадцатого октября это было. Еще, помню, удилище мне один бурбон в электричке поломал. То, что мы вместе с тобой на Птичьем рынке покупали.

Вот сидит он сейчас на февральском льду и вспоминает. Когда более или менее обыденные случаи оказываются исчерпанными, переходит к фантастическим.

– А знаете, братцы, как раньше ловили на Нижней Волге белорыбицу?

«Братцы», конечно, не знают и просят рассказать.

– Происходило это дело обыкновенно в феврале, почти по последнему льду. Выезжал рыболов на реку и захватывал несколько ивовых прутьев пальца в два-три толщиной. Ну, обыкновенно прорубь делал, только не такую, как мы, а квадратную, большую. Укрепит прут толстым концом во льду, к другому, тонкому, леску привяжет с блесной и начинает прут сгибать. Согнет, как дугу, и специальной защелкой закрепит. Это и есть самолов. Блесна на течении играет, белорыбицу приманивает. Хватит она за блесну, сдвинет защелку, прут и срабатывает. Будто катапульта. Не успеет белорыбица опомниться, как уже на льду лежит.