Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

Но не мог же я теперь упустить мяч. А потому не прекращал попыток извлечь его и вытащить на тротуар. Под таким углом это было совсем непросто.

«Конечно, – сказал я. – Со мной все прекрасно. А собственно, почему бы и нет?» В нескольких метрах от нас остановилась «скорая». «Собаки не злые», – крикнул я, когда двое медиков выпрыгнули из нее и побежали к нам.

«Ну, сэр, – сказал полицейский. – Идет дождь, сейчас шесть тридцать утра, а вы лежите на улице на решетке водостока».

Я приподнялся и встал на колени с победоносным видом – в руке совок, а в нем – ура! – наш мяч. Но я не собирался доставать мяч из совка. Прежде чем кто-нибудь к нему прикоснется, его надо по меньшей мере полчаса кипятить.

«Собака уронила в водосток свой любимый мячик», – объяснил я очень спокойно. Полицейский молчал. Я мог только догадываться, какое удовольствие он получит, пересказывая эту историю своим коллегам в участке. А вот Паула вряд ли обрадуется, когда увидит мой костюм и плащ.

Одна из соседок увидела из окна, что я лежу на улице под дождем, пояснили медики. Она естественно решила, что у меня инфаркт, и позвонила 911.

Какого ответа они от меня ждали? Я заверил их, что вполне здоров, поблагодарил всех и повернулся, направляясь домой.

«Хотел бы я быть вашей собакой», – пробормотал полицейский, прежде чем забраться в свою машину и отъехать.

Отгоняя сходившего с ума от радости Стэнли, я принес мяч домой и хорошенько его прокипятил.