Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

«Глупый! – сказал я, дрожа, гладя его большую голову, лежавшую у меня на коленях. – Перестань. Ты что, не понимаешь? Ведь они убивают тебя».

Продолжая ласкать Джулиуса, стараясь сохранить самообладание, чтобы не испугать его, я тихонько сказал: если существует такое место, как рай, то он там, конечно, сделал зарубку.

Для него найдется горная вершина, с которой он станет глядеть на луг. Увидит много всяких цветов. И сможет наслаждаться их ароматом, даже не вставая с места. Будет светить солнце. Груда жевательных косточек, сдобренных арахисовым маслом, обнаружится совсем рядом, и запас их никогда не иссякнет.

Внизу на лугу время от времени станут появляться лисы, кролики, олени или еноты, но – для рая Джулиуса это особенно важно – его будет отделять от них река, значит, ему не понадобится гоняться за ними. Он сможет спокойно наблюдать жизнь и размышлять над ее тайнами.

Я пообещал, что он встретит там и Стэнли. Теперь они соединятся навеки, а у Стэнли будет там неисчерпаемый запас всяких палок и веток, чтобы прятать их в разных секретных местах.

В отношении себя – скажу честно – у меня уверенности нет. Я не такой щедрый и любящий, как мои лабрадоры. Как Джулиус. Уж он-то точно обретет покой. И вот, пока я, запинаясь, все это бормотал, мой белый Джулиус тихо ускользнул от нас.

Позже Эмма, моя дочь, позвонила домой и спросила, как я себя чувствую. «У меня как будто кусок из сердца вырвали, боюсь, эта рана никогда не закроется».