Последняя битва Пономаря (Пономарь - 4)   ::   Ширянов Баян

Они наползали одна на другую и получалась совершенно сюрреалистическая композиция, на которой из храма со множеством луковок выходил скелет в милицейской фуражке, а надпись "Бог не фраер" соседствовала с кинжалом, картами и шприцом, и все это было обмотаноколючей проволокой.

- Ты что ль Грибоконь? - Спросил татуированный.

- Я. - Кивнул Михаил Львович.

- Ты воровской закон уважаешь?

Шаману ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть и попытаться уверенно произнести одно лишь:

- Да.

- Тут дело такое... - Репей посмотрел этапнику прямо в глаза, - скоро один наш кентяра поднимается. - Блатной сделал паузу, чтобы Грибоконь проникся важностью этого события.

- Куда поднимается?

- В жилку, мля!

Теперь Михаил Львович окончательно запутался:

- В вену?

- Какую, нах, вену? Сюда, в отряд! - До Репья в конце концов дошло, что этот мужик не понимает его жаргона, и он вынужден был повторить свои слова на доступном языке. - Закрыли кента в ШИЗО. Знаешь, что это такое?

Грибоконь осторожно кивнул:

- Карцер?..

- Ну, въехал... - Блатной, начавший, было, гневно сверкать глазами, слегка успокоился. - Кента встретить надо. Ну, там, чаек-буек, курево с ниппелем. Догоняешь?

- А я тут причем? - Опасливо спросил Михаил Львович.

- Не, ну, ты на него посмотри! - Репей покачал головой. - Ты в ларь пойдешь?.. На отоварку.

- Наверное...

- Не "наверное", а точно. У тебя на киче нарушения были?

- Нет.

- Знач, верняк, тебе на отоварку хозяин бабок кинет. Возьмешь там чай. Принесешь мне. На подъем! - Последнее слово блатной выделил особо, давая понять, что святая обязанность любого мужика приносить ему чай, для празднования освобождения мифического друга.