Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Жену, Фиозу Семеновну, вспомнил, - какими ветрами опахивает ее тело?

Борода- от беспокойств что ли - выросла как дурная трава, - ни красоты, ни гладости. Побрить надо. Уровнять...

А где-то позади, сминалось в душе лицо Фиозы Семеновны, - тело ее сосало жилы мужицкие. Томителен и зовущ дух женщины, неотгончив. Чье-то всплывало податливое и широкое мясо, - азиатского дома-ли... еще кого-ли... не все-ли равно кого - можно мять и втискивать себя... Не все-ли равно?

Горячим скользким пальцем сунул в боковой кармашек жилета монетку Павла-царя, слышит: шаг косой по крыльцу.

Выглянул в окно. Артюшка в зеленом мундире. Погон фронтовой - ленточка, без парчи. Скулы остро-косы, как и глаза. Глаза - как туркменская сабля.

Вошел, пальцами где-то у кисти Кирилла Михеича слегка тронул:

- Здорово.

Глядели они один другому в брови - пермская бровь, голубоватая; степной волос - как аркан черен и шершав. Надо им будто сказать, а что - не знают... А может и знают, а не говорят.

Прошел Артюшка в залу. Стол под белой скатертью, - отвернулся от стола.

- Олимпиада здесь? - спросил как-будто лениво.

- Куды ей? Здесь.

- Спит?

- Я почем знаю. Ну, что нового?

Опять так же лениво, Артюшка ответил:

- Все хорошо. Я пойду к Олимпиаде.

- Иди.

Сел снова за письменный стол Кирилл Михеич, в окно на постройку смотрит. Поликарпыч прошел. Кирилл Михеич крикнул ему в окно!

- Ворота закрой. Вечно этот Артюшка полоротит.

Вспомнил вдруг - капитан Артемий Трубычев и на тебе - Артюшка. Как блинчик.