Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Олимпиада переводит по-киргизски слова Налецкого:

- Я представитель Сибирского Правительства... еду по срочному поручению в Аик... Ян Станиславович Налецкий, поручик... прошу не задерживать и отправить меня в первую очередь.

Он осторожно берет бумаги Олимпиады и опять наигранно плещет:

- Атаман Трубычев! О, мати Боска, доблестнейший человек, герой!.. Атаман нездоров?

Олимпиада сует бумаги в карман. Листья теплые, влажные. У ней на плечах маленькая черная накидка, подбитая голубым сатином. Она спускает накидку на грудь и еще ею прикрывает бумаги.

- Вы слышали о нем?

- Великий человек! Вся Сибирь знает! Мне ли не слышать об атамане Трубычеве...

Он жмет ее руку.

- Мало, мало - я знаком с ним! Ведь он меня и отправил...

Ян Налецкий закидывает узкое лицо. Хохот у него длинный и глухой.

- Но ведь он будет бешено смеяться!.. Он почти догнал меня и теперь имеет право сделать мне выговор за растянутое движение... Разрешите...

- Он ранен.

- А-а-а... - Налецкий плещется, тянется, стонет. - Какое-е несчастье... а...

- Вы его увидите, когда он проснется.

Олимпиада говорит по-киргизски бею:

- Генерал желает ехать со мной в одной подводе. Дайте пару... Ямщиков не надо, из следующего аула лошадей вам вернут. Генерал правит сам...

Бей напуган, бей боится потерять лошадей. Но генерала он боится еще больше. Он сам бежит из юрты выбрать лошадей похуже.

- Что с ним? - спрашивает Налецкий.

В юрте они одни.