Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

- Что слышно? Никак Варфоломеевскую ночь хотят устроить?

Кирилл Михеич вяло:

- Кто?

Нафталин к уху, к гладкому волосу (нос в сторону), шопотом:

- Эти большевики... Которые на пароходе. Киргиз из степи сзывают резать всех.

- Я киргиза знаю. Киргиз зря никого...

- Ничего ты, батюшка, не знаешь... Нам виднее...

Грубо, басом. Шаль на груди расправлена:

- Ты по совести говори. Когда у них этот съезд-то будет? У меня два сына, офицеры раненые... И дочь. Ты материны чувства жалеть умеешь?

- Известно.

- Ну, вот. Раз у тебя комиссар живет, начальник разбойничий. Должен ты знать.

- А я, ей-Богу...

С одушевлением, высоко:

- Ты узнай. Немедленно. Узнай и скажи. У тебя в квартире-то?

- У меня.

- Ты его мысли читай. Каждый его шаг, как на тарелочке.

Приоткрыв дверь, взволнованно:

- Два. На диване - дочь. Варвара. Понял?

- Известно.

Сметая шалью пыль с сапог Кирилла Михеича, провела его в комнату. Представила.

- Сосед наш, Кирилл Михеич Качанов. - Дом строит.

- Себе, - добавил Кирилл Михеич. - Двухъэтажный.

Офицеры отложили карты и проговорили, что им очень приятно. А дочь тоненько спросила про комиссара, на что Кирилл Михеич ответил, что чужая душа - потемки, и жизнь его, Запуса, он совсем не знает - из каких земель и почему.

На дочери была такая же шаль, только зеленая, а руки тоньше Олимпиадиных и посветлей.