Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Взглянула на него Фиоза Семеновна и назад в комнаты поплыла, - в ручках пуховых атласистых жалостный жест.

Дребезжащими словами выговорил:

- Чего тебе? Что под ноги лезешь?

Все такой же сел на стул, ноги расслабленно на половицы поставил и сказал:

- Самовар вздуй.

Слова, должно быть, попались не те, потому - отменил:

- Не надо.

- Ну, как? - спросила Фиоза Семеновна.

Бородка у него жаркая, пыльная; брови устало сгорбились. Кошка синешерстная боком к ноге.

Вспомнил - утром видел - Запус веточкой играл с этой кошкой. Пхнул ее в бок.

Подбирая губы, сказал:

- Генеральшину Варвару за воротами встретил. Будто киргизка, чувлук напялила. Чисто лошадь. Твое бабье дело - скажи, хорошо, что ль, собачьи одеянья носить? Скажи ей.

- Скажу.

Хлопнул ладонью по столу, выкрикнул возбужденно:

- Молоканы не молоканы, чего орут - никаких средствиев нету понять. Киргизы там... Новоселы.

- Наших лебяжинских нету?

- Есть. Митрий Савицких. Я ему говорю: "Митьша, неужто и ты резать в Варфаламеевску ночь пойдешь?" "Обязательно, - грит, - дяденька. Потому я большавик, а у нас - дисциплина. Резать скажут, - пойду и зарежу". Я ему: "И меня зарежешь?" А он мне: "Раз, грит, будет такое приказанье придется, ты не сердись". Ах, сволочь, говорю, ты, и не хочу я тебя больше знать. Хотел плюнуть ему в шары-то, да так и ушел. Свяжись.

- Вот язва! Митьша-то, голоштанник.

- Я туды иду - думаю, народ может не строится, так по теперешним временам приторговать хочет.