Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Мы тебя, грабителя, сожгем огнем,

кочергой загребем, помелом заметем

и попелом забьем - не ходи на наши пе

ски-заклянцы. Чур, наше добро, ситцы, бар

хаты, плисы, серебро, золото, медь семи

жильную, белосизые шубы, кресты, образа

за святые молитвы, чур!..

Заровнял Поликарпыч, притоптал. Трухой засыпал, сеном. А с сена сойти, - отнялись ноги. Ребячьим плачем выл. Фонарь у него в руке клевал острым клювом - мохнатая синяя птица.

- За какие таки грехи, сыночек, прятать-то?.. А?

Мыслей не находилось иных, только вопросы. Как вилами в сено, пусто вздевал к сыну руки. А Кирилл Михеич стоял у порога, торопил:

- Пойдем. Увидют.

И не шли. Сели оба, ждали, прижавшись плечо в плечо. Хотелось Кириллу Михеичу жалостных слов, а как попросить - губы привыкли говорить другое. Сказал:

- Сергевну услал, Олимпиада не то спит, не то молится.

Часы ударили - раз. В церкви здесь отбивают часы.

- О-ом... - колоколом окнули большим.

И сразу за ним:

- Ом! ом! ом! ом!.. м!м!м!

Как псы из аула, один за другим - черные мохнатые звуки ломали небо.

Дернул Поликарпыч за плечо:

- Набат!

И не успел пальцы снять, Кирилл Михеич - в ограде. Путаясь ногами в щебне, грудью ловил набат. Закричать что-то хотел - не мог. Прислонился к постройке, слушал.

По кварталу всему захлопали дверями. Лампы на крылечке выпрыгнули жмурятся от сухой и плотной сини.