JК
Атака неудачника :: Стерхов Андрей
Страница: 66 из 527Её не портили ни жёсткие складки у рта, ни следы бессонницы вокруг глаз, ни старый шрам на подбородке. Наоборот – эти маленькие изъяны придавали незнакомке шарма и дорисовывали образ "женщина с прошлым".
Слава Силе, подумалось мне, что я не человек. А то пошёл бы и застрелился от осознания, что эта брюнетка не моя и никогда моей не будет.
Ей было между тридцатью и сорока. Самый правильный возраст. И пахло от неё правильно: полынью, чабрецом, мадерой, печёным клубнем и разгорячённой женской кровью. Этот крутой замес в мгновенье ока унёс меня туда, где отчётливо слышались посвист дикого ветра, треск ночного костра и тихая вольная песня. Дышать – не надышаться, слушать – не наслушаться. И плакать от счастья. В голос плакать. Навзрыд.
На даче ночевала, догадался я. И не одна.
С большим, очень большим трудом – "мы с тобой никогда не расстанемся, мы с тобой на даче останемся" – стряхнул я наваждение и, облизав пересохшие от волнения губы, выдавил из себя:
– Мы с ним договаривались. С Семёном Аркадьевичем.
Незнакомка подняла на меня глаза.
– Вместо себя он меня прислал. Сказал, приедет сыщик, жди.
Я молчал, ждал объяснений. И ещё тонул. В глазах её огромных небесно-голубых тонул.
– Он трус, – сказала она с пугающей откровенностью и повторила: – Он трус.
Будто приговор вынесла. Жестокий, окончательный и не подлежащий обжалованию.
– А вы… – начал было я.
Она показала ключ.
– А я не боюсь.
Слава Силе, подумалось мне, что я не человек. А то пошёл бы и застрелился от осознания, что эта брюнетка не моя и никогда моей не будет.
Ей было между тридцатью и сорока. Самый правильный возраст. И пахло от неё правильно: полынью, чабрецом, мадерой, печёным клубнем и разгорячённой женской кровью. Этот крутой замес в мгновенье ока унёс меня туда, где отчётливо слышались посвист дикого ветра, треск ночного костра и тихая вольная песня. Дышать – не надышаться, слушать – не наслушаться. И плакать от счастья. В голос плакать. Навзрыд.
На даче ночевала, догадался я. И не одна.
С большим, очень большим трудом – "мы с тобой никогда не расстанемся, мы с тобой на даче останемся" – стряхнул я наваждение и, облизав пересохшие от волнения губы, выдавил из себя:
– Мы с ним договаривались. С Семёном Аркадьевичем.
Незнакомка подняла на меня глаза.
– Вместо себя он меня прислал. Сказал, приедет сыщик, жди.
Я молчал, ждал объяснений. И ещё тонул. В глазах её огромных небесно-голубых тонул.
– Он трус, – сказала она с пугающей откровенностью и повторила: – Он трус.
Будто приговор вынесла. Жестокий, окончательный и не подлежащий обжалованию.
– А вы… – начал было я.
Она показала ключ.
– А я не боюсь.