Балаустион   ::   Конарев Сергей

Завидев царевича и его конвой, спартанцы останавливались и провожали его взглядами, исполненными презрения и ненависти. Иногда звучали проклятия и издевательства, но хуже всего было именно молчание — зловещее, иссушающее и липкое. Дорога к улице Медников превратилась для Пирра — и страшно переживавшего за царевича его окружения — в настоящую пытку. Последней каплей явилось зрелище почти пустого двора особняка тетки Ариты. Двенадцать дней назад, когда они уезжали, двор был заполнен толпой молодцеватых вооруженных граждан, сейчас же у ворот стояли лишь несколько товарищей по агеле.

Пирр, однако, держался стойко. Ровно и дружелюбно попрощавшись с конвоирами-номаргами, он поприветствовал друзей и прошел в дом. Остальные, в том числе и Иамид, пошли за ним.

Леонтиск даже самому себе не мог признаться в полной мере, какое облегчение он испытал, увидев мертвого Горгила, когда смешанный отряд из эврипонтидов, воинов Священной Моры и номаргов ворвался в один из потайных коридоров Персики, где разыгралась последняя битва мастера-убийцы. Номарги, почему-то не проявив к персоне афинянина ни малейшего интереса, покинули Персику вместе с Леотихидом и его лохагами, а Леонтиску стоило большого труда скрыть свою радость перед хмурыми и злыми друзьями. Зловещая тень предательства, затмившая свет жизни молодого афинянина и висевшая над головой дамокловым мечом разоблачения, вдруг рассеялась, и Леонтиск снова мог быть прежним самим собой.