Битые козыри   ::   Ланской Марк

Милз был переполнен вопросами, но боялся их задавать.

— Только, пожалуйста, Бобби, не смотри на меня так.

— Что ты, Гарри! Как я на тебя смотрю?

— Как на великомученика или выходца с другого света.

— Я очень растерялся, Гарри. Я ведь боялся, что ты… не узнаешь меня.

— Если бы это случилось, тебе следовало бы выполнить мое последнее распоряжение и уничтожить появившееся чудовище.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри?

— Точно так, как мы предполагали.

— Ни тепла, ни холода, ни голода, ни жажды…

— Ни боли, ни волнений, ни тревоги, ни колебаний, — продолжил Лайт. — К чему перечислять? Все записано в программе. Для меня твой вопрос звучит иначе: «Кем ты себя сознаешь?» Отвечу: хорошим парнем, способным на великие дела. Если бы ты знал, насколько легче идти на великие дела, когда не боишься ни боли, ни смерти, ни чужого гнева, ни своей любви.

— Я очень рад, Гарри. Мне было страшно, очень страшно — и раньше, и сейчас еще… У меня такое чувство, что я виноват перед тобой.

— В чем?

— Ведь это я подтолкнул тебя, и ты от всего отказался.

— Опять о том же. Мы говорили об этом до эксперимента. Я приобрел больше, и ты это прекрасно знаешь. Иначе ты не работал бы со мной над проектом чева. Или ты сознательно создавал первооснову будущего человечества, достойного сожаления?

— Все это верно, Гарри, и неверно. Если бы чев вышел из лабораторного отсека, не быв до этого живым существом, я бы плакал от радости.