Бремя равных   ::   Назаров Вячеслав

- В чем же вы могли бы меня винить, дорогой мой Иван Сергеевич? В том, что я первым-первым!-перешел от слов к делу и занялся приручением дельфинов? В том, что я первым - первым! - поставил это дело на научную основу и организовал первую-первую!- школу для дельфинов, где вместо любительской дрессировки этих животных обрабатывали единственно правильными методами? В том, что разработал способ общения человека с дельфином условный язык команд и отзывов, который потом назвали "дельфиньим эсперанто"? В том, что отдал этой работе без малого десять лет? В том, что государство получило миллионы рублей дохода?..

Голос Карагодского рокотал в каюте, как молодой весенний гром, а Пан тоскливо глядел в иллюминатор. Дождь кончился, в сплошных тучах появились бледноголубые просветы, есть надежда на солнце, самое время работать, а на душе - слякоть. "Ну что за человек такой непутевый! "Я..." "Первый..." "Заслуги..." Действительно - первый. Действительно - заслуги. Не какойлибо горлохват - крупный ученый с мировым именем, бульдожья хватка, колоссальные организаторские способности. И все-таки все время ему мерещатся подвохи, кажется, что его недостаточно хвалят, недостаточно высоко ставят. Комплекс неполноценности какой-то. А ведь умный человек..."

- И более чем странно, я бы сказал, неуважительно слушать мне такое, Иван Сергеевич, от вас, от человека, который в дельфинологии, простите, профан.

- Да бог с вами, Вениамин Лазаревич, я никак не покушаюсь ни на ваш опыт, ни на вашу славу.

- Нет, вы покушаетесь! Покушаетесь на все основы, призывая вернуться к...

- Довольно! Садитесь!

И Карагодский сел.