Человек Номоса (Одиссей сын Лаэрта - 1)   ::   Олди Генри Лайон

Сунул в нос палец, которым не по пра

*Имеется в виду Сириус, чье появление над горизонтом приходи лось на середину лета - самый засушливый период

вилам ломал циклопические стены, словно надеясь выковырять нужный ответ, и тут же просиял:

- А это не боги! За меня - Геракл! Он, знаешь, какой? Он ого-го какой! Как гора! Ему твою стенку сломать...

Неожиданно рыжий умолкает, не окончив пламенной речи о величии Геракла. Оборачивается, исподлобья глядя снизу вверх - как если бы к нему подошел кто-то из взрослых, окликнув по имени. Глядеть снизу вверх больно: там небо. Небо и солнце. Но он все равно глядит, этот рыжий упрямец.

- Геракл за обманщиков не воюет! Он хороший, он только с чудовищами... Белобрысый тоже умолкает. С недоумением смотрит на приятеля. - Эй, ты чего? чего ты?!

- ...ты же видишь, мы играем! - пропустив мимо ушей вопрос белобрысого, заявляет рыжий куда-то в пространство; заявляет совершенно другим тоном, чем тот, каким он минутой раньше спорил с приятелем.

Так говорят с приставучими и непонятливыми взрослыми, которым, к сожалению, нельзя сказать просто: "Отстань!"

- ...дядя, я не умею. Чего? Строить не умею... этот... кентафер твой! А ты сам попроси. Ментора папу попроси, дядю Алкима. Он все знает! Ладно? - Рыжему очень хочется поскорее вернуться к прерванной игре, но отделаться от загадочного собеседника, похоже, не так-то просто.

- Одиссей! Ментор! Одиссей! Где вы?!

- Мы здесь, тетя Эвриклея! - спешит подать голос приятель рыжего. Кажется, он доволен явлением знакомой "тети": поведение друга страшит его, хотя малыш никогда и никому не признался бы в этом вслух.

- Басилей' Лаэрт призывает своего сына! И ты, Ментор, тоже иди... Да где же вы прячетесь? Голос быстро приближается.

*Басилей - обычно пе�