Человек космоса (Одиссей, сын Лаэрта - 2)   ::   Олди Генри Лайон

Не сравнивайте былое со входом, смертного с тризной, грядущее с вечным и выход с рождением - иначе быть вам тогда подобным Аргусу Золотые Ресницы, звездному титану, чья неисчислимость взглядов находила рыбью чешуйку в водах Океана и пушинку в просторах эфира, но уже таится под фригийским колпачком серп из адаманта, вот-вот блеснет исподтишка: украшать отныне мириадам ваших глаз суетную прелесть хвостов павлиньих.

Не сравнивайте былое с рождением, грядущее с тризной, не сравнивайте входы, открытые смертным, с выходами для вечных - иначе быть вам тогда подобным вещунье Кассандре, видевшей приближенье бед, слышавшей шелест их горестных крыльев; но слепцами становились люди рядом с Кассандрой, и тщетно было взывать к слепцам.

Не сравнивайте ничего с ничем - и быть вам тогда подобным самому себе, ибо вас тоже ни с чем не сравнят.

А иначе были вы - все равно что не были...

ИТАКА, Западный склон горы этос;

дворцовая терраса

(Кифаредический ном*)

*Кифаредический ном- повествование, сопровождаемое игрой на кифаре.

Я войду в дома просторные,

Сердце встречами обрадую

И забуду годы черные,

Проведенные с Палладою.

И. Гумилев, "Возвращение Одиссея"

Я вернусь. Слышите?..

Они смеются в ответ. Все. Деревья за перилами - каждым листом, каждой каплей ночной росы на этом листе. Птицы на ветвях - каждым озябшим перышком. Небо над птицами - наимельчайшей искоркой во тьме. Смеются. Небо, звезды, птицы, деревья. Море бьется о скалы - хохочет. Скалы безмолвно стынут над морем - ухмыляются. Я не осуждаю их. Есть ли у меня право на осуждение, если я и сам-то едва сдерживаю смех: страшный, холодный, как ползущая с алтаря змея?

Улыбка сушит губы.

Я вернусь.