JК
ДЕЛО ЧЕЛОВЕКА :: Герролд Дэвид
Страница: 73 из 450 – Я чувствуюнекую ответственность сегодня… надо сделать что-нибудь, содействовать улучшению.
Если не перед остальным миром, то… перед детьми. Тимом и Марком.
– Папа, – на этот раз я положил ему руку на плечо, – послушай.
Он повернулся ко мне. – И я не могу больше выносить ее взгляд!
– Мэгги?
– Твоей матери.
– Она не обвиняет тебя!
– Нет, не думаю, что обвиняет. И у нее для этого хорошие доводы. Но это не обвинение, Джим – это жалость. Я не могу вынести. – Он поколебался, потом сказал: – Может быть, так будет лучше. – Он наклонился поставить чемоданчик на землю. Очень медленно он поднял руки мне на плечи и притянул меня для последнего объятия. Я почувствовал руками, что он еще худее, чем выглядит.
– Позаботься о них, – сказал он. – И о себе.
Он отстранился и поглядел на меня, высматривая на моем лице последние знаки надежды – и тогда я увидел, каким старым он стал. Худой, седой и старый. Я не мог скрыть это. Я жалел его. Он видел это. Он хотел увидеть любовь, а видел мою жалость. Я знал, что он подумал, потому что он улыбнулся с фальшивой сердечностью, словно загородился стеной. Потрепал меня по плечу и быстро отвернулся.
Поезд увез его на юг в Сан-Франциско и я никогда больше не увидел его.
Добраться до меня у бюро управления трудом заняло гораздо больше времени, почти год.
Я вернулся к занятиям.
Если не перед остальным миром, то… перед детьми. Тимом и Марком.
– Папа, – на этот раз я положил ему руку на плечо, – послушай.
Он повернулся ко мне. – И я не могу больше выносить ее взгляд!
– Мэгги?
– Твоей матери.
– Она не обвиняет тебя!
– Нет, не думаю, что обвиняет. И у нее для этого хорошие доводы. Но это не обвинение, Джим – это жалость. Я не могу вынести. – Он поколебался, потом сказал: – Может быть, так будет лучше. – Он наклонился поставить чемоданчик на землю. Очень медленно он поднял руки мне на плечи и притянул меня для последнего объятия. Я почувствовал руками, что он еще худее, чем выглядит.
– Позаботься о них, – сказал он. – И о себе.
Он отстранился и поглядел на меня, высматривая на моем лице последние знаки надежды – и тогда я увидел, каким старым он стал. Худой, седой и старый. Я не мог скрыть это. Я жалел его. Он видел это. Он хотел увидеть любовь, а видел мою жалость. Я знал, что он подумал, потому что он улыбнулся с фальшивой сердечностью, словно загородился стеной. Потрепал меня по плечу и быстро отвернулся.
Поезд увез его на юг в Сан-Франциско и я никогда больше не увидел его.
Добраться до меня у бюро управления трудом заняло гораздо больше времени, почти год.
Я вернулся к занятиям.