Далеко-далеко отовсюду   ::   Ле Гуин Урсула

Она посмотрела на меня и после долгого мучительного молчания спросила:

- Что-нибудь случилось? Я кивнул.

- Ты болен?

Я покачал головой. От этих движений голова даже как будто прояснилась немного.

- Я не в своей тарелке. Из-за родителей. Да и вообще... Ну... мне хотелось... я поговорить хотел... Не об учебе... обо мне... да вот не получается.

Она вроде бы смутилась.

- Хочешь стакан молока?

- Я только что поужинал.

- Настой ромашки?

- Братцу кролику.

- Тогда поднимемся ко мне.

- Я не хочу тебе мешать. Может, я посижу и послушаю, как ты занимаешься? Это не будет тебя раздражать?

Она подумала немного, потом ответила:

- Нет. А тебе правда хочется? Упражнения - вещь довольно нудная.

Мы прошли на кухню, и она налила мне какого-то странного чаю. А потом поднялись в ее комнату. Что за комната! Во всем доме Филдов стены были довольно темные, и от этого комнаты выглядели суровыми, тихими и неприступными, как сама мисс Филд, но комната Натали была самая суровая. На полу сиротливо лежал восточный ковер, протертый до самой основы или как это там называется, во всяком случае, угадать, какого он поначалу был цвета, не представлялось возможным; стояли концертный рояль, три пюпитра и стул. Под окнами стопками лежали папки с нотами. Я сел на ковер.

- Можешь сесть на стул, - предложила Натали. - Я играю стоя.

- Мне здесь хорошо.

- Как хочешь, - сказала она. - Это Бах. Мне на той неделе нужно записываться на пленку.