Деревянная грамота   ::   Трускиновская Далия

Однако бегать сейчас Даниле было несподручно - и он накинул на плечи тулупчик, тот самый, которым год назад снабдили добросердечные девки с Неглинки, и не за услугу, а потому, что стал богоданным крестным сыночка их подружки, Федосьицы.

У самых дверей он увидал Богдана Желвака. Тот нес Тимофею лубяной короб, откуда торчали досточки.

- Принимай гостей! - велел Богдаш, отворяя дверь.

- Принес, что ли? - буркнул занятый делом Тимофей. - Ставь-ка сюда.

Конюхи всякие ремесла знали, не только сбрую - кафтан могли сшить, были такие, что книги переплетали. А иные промышляли изделиями из слюды.

Конечно, изготовить преогромный церковный выносной фонарь-иерусалим, размером поболее ведра, целый терем со слюдяными стенками, с налепленными на подкрашенную зеленым и рудо-желтым слюду прорезными железными кружочками, не всякий умелец мог - да и не так много тех иерусалимов требовалось. А окошко соорудить - это умели многие, и особо удачно трудился Тимофей Озорной.

Данила с Желваком как раз и застали его за делом - Тимофей на доске будущее окошко выкладывал, небольшое, в высоту не выше аршина. Посередине он замыслил круг из многих частей, вписанный в сетку из прямоугольных кусочков, и вот теперь подбирал все это добро по размеру.

- Безнадежное твое ремесло, - сказал Данила, насколько мог, прямо, ведь он только учился разговаривать со взрослыми мужиками на равных, и иногда получалось не совсем учтиво. - Через пяток лет никто о слюде и не вспомнит, все стекло в окна повставляют.