Деревянная грамота   ::   Трускиновская Далия

Вон государь в Измайлове стекольный завод затевает - и кому на Москве тогда твоя слюда понадобится? А черный люд так и так бычьим пузырем или деревянной задвижкой обходиться станет.

- Никакое стекло тебе такого блеска не даст, как слюда, - отвечал Тимофей. - Иной кусочек, как поглядишь, радугой играет, неяркой такой, легонькой. И нежность есть в слюде...

Данила даже голову набок склонил и рот приоткрыл, услышав от Озорного вовсе неожиданное слово про нежность. А тот, сочтя, что высказал все необходимое, опять занялся слюдой, бережно перекладывая кусочки толстыми, темными, с обгрызенными ногтями, пальцами. Эти пальцы могли так зажать конские ноздри, что здоровый жеребец, от резкой боли теряя сознание, валился к ногам конюха. Они без особой натуги выправляли погнувшееся кольцо сбруи. И они же, поди ты...

- Ничего более не скажешь? - как бы напомнил Желвак.

- А чего тут говорить? К вечеру прошу откушать, чем Бог послал! с неожиданной учтивостью предложил Озорной и объяснил удивившемуся было Даниле. - Именины у меня. Апостол Тимофей сегодня.

- А ты не в честь Тимофея ли Сицилийского крещен? - почему-то забеспокоился Богдаш.

- А коли бы и так? Не к добру это?

- Меж ними два дня разницы всего. А святого своего праздновать нужно, строго сказал Богдаш. - Тебе-то хорошо, у тебя святой правильный...

- Да будет тебе причитать, - одернул подкидыша Тимофей.

Желвак потому и звался Богданом, что это имя давали парнишкам от неведомых родителей, выкормленным в богадельнях и отданным на воспитание приемным отцу-матери.