Дерни за веревочку   ::   Рыбаков Вячеслав

— Да?! —взъярился Шут. — А если я за это время к тебе привыкну?

Она легонько засмеялась.

— Тогда ты меня не отпустишь. Возьмешь за ошейник и скажешь строго так: Трезора, место! И я завиляю хвостом.

И волосы — черным пламенем в зенит…

У нее короткая стрижка.

— Черта с два, — сказал Шут. — Захочешь сбежать — никакие команды не помогут. Я знаю наверное: чем лучше я к тебе буду относиться, чем больше буду заботиться о тебе и переживать за тебя, чем больше буду тебе благодарен — тем менее ценен буду… В тот день, когда я скажу: я люблю тебя, Лида… — он сделал несколько нервных, клюющих глотков из стакана, потом откашлялся. — Именно в тот день ты мне ответишь: подлец, ты всю молодость мне исковеркал, видеть тебя больше не могу!

Она подождала секунду, потом плавно протянула к нему руку и провела ладонью по его щеке. Будто завороженная. Ее пальцы дрожали.

— Тогда не люби меня, любимый, — тихо сказала она. — Если только так можешь быть во мне уверен — не люби. Я не устану долго-долго.

Он смотрел на нее с ужасом и восхищением. И не знал, что сказать. Ему хотелось упасть перед ней на колени. Горло перехватило от нежности, которую нельзя, ни в коем случае нельзя было показать. Ведь, скорее всего, Лидка врала.

— Эхнатончик, — сказала она после долгой паузы, — что ты сегодня такой молчаливенький?

В это время Дима все-таки заснул. Ему снился вокзал.

Вокзал был набит людьми.