Двенадцать подвигов Рабин Гута   ::   Лютый Алексей

Чаевые дам, когда поправлюсь.

Девушка в третий раз улыбнулась и, чуть кивнув головой, грациозно вышла из комнаты. Рабинович, впрочем, ее грациозности не заметил. Он напряженно вглядывался в амфоры, пытаясь решить, достаточно эффективным лекарством от похмелья окажется вода или придется прибегнуть к более сильнодействующему средству. В итоге народная мудрость — «от чего заболел, тем и лечись» — пересилила здравый смысл, и Сеня потянулся к амфоре с вином. Пес предостерегающе тявкнул.

— Мурзик, не возникай. Я выпью только лишь два глотка, — отмахнулся от него Рабинович и, приложившись к амфоре, осушил ее наполовину.

Облегченно вздохнув, Сеня прислонился к стене, чувствуя, как организм прекращает забастовку и начинает усиленно работать, обреченно принимаясь за расщепление алкоголя. Несколько секунд Рабинович прислушивался к себе, готовясь в случае малейшего проявления лени со стороны желудка, печени, почек и прочих органов подстегнуть их новой дозой греческого виноградного вина, но все системы работали нормально, и Сеня расслабился, просто наслаждаясь исчезновением похмелья. И к тому моменту, когда сверкающий довольной улыбкой Жомов заглянул к нему в комнату, Рабинович мог даже стоять на ногах.

— Ну, мы вчера дали жару, — довольно потер руки Ваня. — Кстати, ты это здорово, Сеня, придумал, чтобы нам в комнаты опохмелиться принесли!

— Убить вас обоих мало, — беззлобно выругался кинолог. — И тебя, и эту свиноматку Попова.