Когда они оставались наедине, то есть когда глаза у обоих были закрыты, у Андрея появлялось стойкое ощущение, будто они находятся друг против друга в сумрачной просторнойкомнате… или скорее тоннеле, потому что он видел только боковые стены, а другие две терялись в зыбком тумане. И с каждым днем обстановка странного помещения и жесткий облик собеседника проступали все четче.
«Я ведь просил меня подстраховать, — сдержанно сказал Андр. — В конце концов, сейчас это не опасно».
«Чего ты хочешь? — вспыхнув, потребовал Андрей. — Ну говори, я слушаю!»
«Спать».
«Сейчас я тебе спою».
«Лучше посторожи».
«По-твоему, мне больше делать нечего?»
«По-моему, нечего».
«А по-моему, ты много на себя берешь. Между прочим, я ведь „слышу“ не только тебя».
«На здоровье! Только причем здесь наша цель?»
«Бедняга! — с сожалением сказал Андрей. — Тебя испортила среда, ты разучился мыслить широко. Ну подумай, мы ведь направляемся за сведениями, верно? А кто нам мешает добывать их прямо из мозгов?»
«Из мозгов однодневок?»
«Да ничего они не забыли! Просто не могут вспомнить. Во сне они нормальны, но, просыпаясь, утрачивают прошлое — как сон. Каждое утро они умирают, день за днем…»
«Как трогательно!»
«Вот те на! А разве тебе их не жаль?»
«Этот режим вырос на их глупости и трусости. Им некого винить, кроме себя».
«Так ты не любишь людей? — заинтересовался Андрей. — За что же ты дерешься?»
«Любят достойных, — сказал Андр. — Ладно, если настаиваешь, попробуем оба пути.. Но это будет что-то — такой компот! А мы-то надеялись на передышку…