Фаэты   ::   Казанцев Александр

 — Мотылек тоже очень постарела?

И столько неподдельного счастья было в ее словах, в ее улыбке, в ее слезах, катившихся по смуглой коже, что я не в силах был сказать ей, что по совету Эры приготовился открыть. Я не мог, не мог еще раз отнять у нее возлюбленного.

Мы уселись с Мотыльком на горбатом корне, взявшись за руки, и ничего не говорили. В этом молчании было мое спасение. Если бы мне нужно было говорить, я лгал бы. Молчать было легче, хотя это тоже был а ложь. Но эта ложь приносила счастье чудесной земной девушке.

Я почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел Эру Луа. Она поспешно отвернулась. Я успел заметить, что у нее вздрагивают плечи.

Подошел Чичкалан.

Счастливая Мотылек протянула ему руку, и он упал на колени, чтобы прикоснуться лбом к ее пальцам.

— Чичкалан — подлинный друг, — сказала она. — Он снова сделал Мотылька счастливой. — И она звонко засмеялась.

И этот девичий ее смех так не вязался с ее сединой, что я почувствовал острую жалость к ней.

— Сверкающая Шочикетсаль — избранница бога. Сам бог Кетсалькоатль спустился к ней с неба, — сказал Чичкалан.

— Мотылек пойдет за ним куда угодно? Хоть на жертвенный камень.

— Жертвенных камней — позора людей — больше не будет! — решительно сказал я.

Мотылек восхищенно посмотрела на меня.

— Он бог! — провозгласил Чичкалан. — Только бог Кетсалькоатль может сказать такое, что повергнет в ужас и трепет всех жрецов.