JК
ГОНИТВА :: Ракитина Ника Дмитриевна
Страница: 400 из 410Узел волос растрепан, голова опущена, правая нога подобрана, а рука в замахе, и зеленый камешек летит из пальцев.
Образы менялись так быстро, что закружилась голова. Ружанец стиснул горло. Потянул вниз, коснулся, раздробил текучую воду – на брызги, капельки, осколки. Словно просыпалась с неба полня. Или побежало трещинками зеркало. И Гайли вмерзла в него лицом и выброшенными вперед ладонями.
– Очнись! Не смей!!…
Гонца за волосы выдернули изо льда, подхватив под локти, поставили. Быстро ощупали с головы до ног:
– Цела…
Грубо вытерли мокрое от воды и крови лицо. Заставили глотнуть вина.
– Северина!
Гайли вдруг вернулась в себя и испытала боль в избитом теле и отчаянье от того, что ее позвали забытым, чужим теперь именем. Осколком прошлого, в которое она не хотела возвращаться.
Снова закружился мир и подогнулись колени.
Гайли хлестали по щекам, голова моталась, а щеки жгло. Перед глазами скакали стенки оврага, небо, деревья, расплывчатые лица…
– Северина! Северина!!
– Не смейте… меня… так… звать.
Женщина выпрямилась, колотясь и стуча зубами, крошево льда посыпалось с волос и одежды.
На плечи тяжело легла и укутала знакомая голубоватая с серебристым узором делия.
– Ги-вой-тос…
Мужчина засмеялся низким смехом, обнимая Гайли.
– Северина, признайтесь хоть теперь; это вы ограбили фельдъегерскую почту?
– Что? Какая вам разница, Генрих? – справившись с дрожью, выдавила она и вдруг запнулась и широко раскрыла глаза. Никакой делии не было.
Образы менялись так быстро, что закружилась голова. Ружанец стиснул горло. Потянул вниз, коснулся, раздробил текучую воду – на брызги, капельки, осколки. Словно просыпалась с неба полня. Или побежало трещинками зеркало. И Гайли вмерзла в него лицом и выброшенными вперед ладонями.
– Очнись! Не смей!!…
Гонца за волосы выдернули изо льда, подхватив под локти, поставили. Быстро ощупали с головы до ног:
– Цела…
Грубо вытерли мокрое от воды и крови лицо. Заставили глотнуть вина.
– Северина!
Гайли вдруг вернулась в себя и испытала боль в избитом теле и отчаянье от того, что ее позвали забытым, чужим теперь именем. Осколком прошлого, в которое она не хотела возвращаться.
Снова закружился мир и подогнулись колени.
Гайли хлестали по щекам, голова моталась, а щеки жгло. Перед глазами скакали стенки оврага, небо, деревья, расплывчатые лица…
– Северина! Северина!!
– Не смейте… меня… так… звать.
Женщина выпрямилась, колотясь и стуча зубами, крошево льда посыпалось с волос и одежды.
На плечи тяжело легла и укутала знакомая голубоватая с серебристым узором делия.
– Ги-вой-тос…
Мужчина засмеялся низким смехом, обнимая Гайли.
– Северина, признайтесь хоть теперь; это вы ограбили фельдъегерскую почту?
– Что? Какая вам разница, Генрих? – справившись с дрожью, выдавила она и вдруг запнулась и широко раскрыла глаза. Никакой делии не было.