Гиви и Шендерович   ::   Галина Мария

Как будто Господь — что-то вроде нищего фокусника набазаре!

О, нет! Господь — смерч, самум, опаляющий душу, оставляющий за собой пустыню!

О, только бы Измаил был жив перед лицом Твоим! Тогда оставалась бы хоть какая-то надежда, какой-то смысл… но они с матерью погибли в пустыне, которую, точно в насмешку прозывают теперь Беэр-Шева — Колодец Клятвы, обожжены солнцем, иссушены жаждой.

Наверняка погибли.

Собрал ей трех верблюдов с погонщиками, с пестрыми попонами, нагрузил мехами с водой, с кругами козьего сыра, переметными сумками — столько сиклей серебра дал он им с собой, можно купить небольшой город!

Но Сарра сказала — нет!

Ничего твоего тут нет, — сказала ей Сарра, в первый раз взглянув прямо в глаза.

Верно, согласилась она, ничего. И добавила — кроме Измаила.

Подошел к ней как во сне, сунул в руки хлеб, мех с водой положил на плечи. На худенькие острые плечи, словно у девушки еще не познавшей мужчину.

Все ждал — что скажет? Ничего не сказала, стояла, отвернувшись, прикусив губу.

И Измаил — рядом с ней.

Этот глядел прямо в глаза, сам сверкал черным глазом, улыбался высокомерно. И тоже молчал. Потом подошел к матери, забрал ношу. Взял за руку. Они пошли прочь, вдвоем, растворяясь в горячем мареве, она и Измаил, его следы больше и шире ее следов — крохотных, узких.