Гиви и Шендерович   ::   Галина Мария

Вот они здесь — на горячей дороге, вот за масличным деревом, все дальше, дальше… Дернулся, было, вослед, то ли остановить хотел, то ли что-то крикнуть, и вновь отпрянул — Сарра глядела нанего, ее взгляд держал, прочнее шелковых силков. Цепкий, холодный взгляд.

Ночью она пустила его к себе — первый раз с тех пор, как родился Исаак.

Худое дело сотворил он, на верную гибель отправил, считай, вовсе без воды, без пищи… и кого — Агарь, нежность свою, последнюю свою радость, Измаила, первенца, смуглого, высокого, стройного, столп силы, опору, мужа верного, надежного… Но разве не по Божьему слову? Разве не звенели тогда в ночном воздухе тысячи верблюжьих колокольчиков? Не пели невидимые струны?

«Не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее; ибо в Исааке наречется тебе семя».

В Исааке. Не в Измаиле. Дурная трава твой Измаил, говорила она — дикая трава, крепка. Выполоть ее с корнем, он — хищный волчец, он пожрет наш плодородный колос, нашу гордость, нашу радость, наше будущее… или ты не сам не видишь?

Ради Исаака?

Вот он — Исаак, идет рядом с ним, агнец, по каменистым склонам, вверх, в небеса, откуда нет возврата.

—  Отец!

Вздрогнул от неожиданности. Разве агнцы умеют говорить?

Этот — умеет.

Лучший ягненок, гордость стада, племенной, тонкорунный…

—  Смотри, отец! Куропатка.

Серый комок среди серых камней — не заметил бы, если б не мальчишка. Нет, теперь видно, вытянула шею, глядит с любопытством.

—  Измаил, — Исаак, прикусил губу, видно Сарра не велела даже имени этого упоминать, но тут же вновь решился.