Александрийская гемма   ::   Парнов Еремей Иудович

Людмила Георгиевнаперевернулась на спину и, раскинув руки, устремилась в сверкающую беспредельность. Не только взглядом из-под тяжелеющих век — всем существом. Она спала считанные минуты, но пробудилась бодрая, отдохнувшая, без тени захолодившего ее страха.

Стряхнув с застиранных джинсиков въедливую, как пудра, пыль, побрела осматривать замок. Немногое могли поведать ее непробужденной душе вещие камни. Встречая скатанные валуны, Люда Берсенева и не догадывалась о том, что видит перед собой не что иное, как ядра, которые обрушили катапульты крестоносцев на последний оплот мятежников в канун решающего штурма. Не вычленяя в опутанных лебедой и чертополохом нагромождениях прихотливого рисунка когда-то возвышавшихся здесь портиков и галерей, она прыгала с кучи на кучу, вспугивая чутких ящерок.

Еще плыл зной над квадратными башнями и стенами, замкнутыми в каре, сухо стрекотали цикады. Из главной солнечной двери, глядящей на заснеженную макушку святого Варфоломея, косой предзакатный луч, проскользнув сквозь визир глубокой бойницы, каплей стекал по грубо обтесанным плитам. Замечая лишь разрозненные фрагменты молчаливой мистерии, Людмила Георгиевна была бесконечно далека от того, чтобы прочувствовать ее навеки утраченную суть. Боясь признаться себе, что разочарована, она следила, как находит на землю вечерняя тень. Затрепетали жухлые былинки под совиным ее крылом. Гробовой прохладой потянуло от стен, сыростью подземелий дохнули засыпанные руины.