Александрийская гемма   ::   Парнов Еремей Иудович

— Известный химик, изобретатель — и вдруг такое… Вас это не наводит на определенные мысли?

— Вы же сами видите — химик… Вот если бы он был стоматологом или, допустим, скорняком, тогда бы я, возможно, и удивился.

— Вы не даете себе труда понять меня?

— Просто не вижу причин для особого беспокойства. Оно, по меньшей мере, преждевременно. Поживем — увидим. Мало ли ахинеи встречается в протоколах?

— Но ведь взрыв!

— Взорваться могла и бутыль с квасом.

— Завидую вашему спокойствию. Вы, по-видимому, очень счастливый и благополучный человек.

— Не жалуюсь, — сонно пробормотал Люсин, вытягиваясь поудобнее.



Глава вторая. ВЕРТОГРАД

Забрызганный каплями, упавшими с листьев, милицейский фургон остановился возле наглухо закрытых ворот. Люсин, а за ним и другие попрыгали на землю, разгоняя застоявшуюся кровь. Ботинки сразу же стали мокрыми и заблестели на солнце.

— Лейтенант Мочалин, — козырнул Люсину поджидавший их участковый. — Понятые готовы.

— Ну что? — спросил Владимир Константинович, оглянувшись. — Приступим? — И, поманив за собой проводника с собакой, толкнул калитку. Она оказалась незапертой.

Дуновение тревоги коснулось Люсина, едва он увидел вызывающе белую раму на черной стене. Освещение поминутно менялось. Яростный послеполуденный свет то разгорался, то бледнел, смягченный дымчатым фильтром. Солнце сквозь летучие пряди развеянных облаков, угасая и вспыхивая, играло в осколках, усеявших клумбу. Лишь остроугольные дыры в стекле независимо от освещения кололи глаз беспросветной мглой.