Искусство наступать на швабру   ::   Абаринова-Кожухова Елизавета

Но если мы найдем сокровища, то как можно скорее передадим их настоящим ученым, коллегам Кунгурцева, и сделаем это максимально гласно и открыто, чтобы ни один облаченный властью прохиндей даже и подумать не решился бы, чтобы положить на них свою загребущую мохнатую лапу!

– Как вы наивны, Василий Николаевич, – вздохнул инспектор. – Неужели жизнь вас так ничему и не научила... Стойте! Слышите, что это?

– Что, что? – заозирались его спутники.

– Как будто что-то стукнуло у входа. Нет, наверно, померещилось.

– Да и кому тут быть, – добавил Серапионыч. – Разве что дух покойника...

– Ну и последнее, – немного помолчав, продолжал Дубов. – Когда я в музее разглядывал фотографию барельефа, то обратил внимание на неясное пятно прямо над коровой и сразу же подумал, что это может быть какая-то птичка. Правда, в прилагавшемся описании о ней не было сказано ни слова, и я решил, что это просто отблеск от вспышки или что-то подобное. Но теперь, убедившись, что там действительно ласточка, то для меня все встало на свои места. Ведь ласточка, по словам баронессы Xелен фон Aчкасофф, у древних кислоярцев почиталась символом души. Так же как и сердце. Трудно поверить, что Кунгурцев не заметил на барельефе изображения ласточки – значит, он не упомянул его намеренно. К тому же барельеф не монолитный, а состоит из нескольких плит. – Василий замолк и стал водить фонариком по краям той плиты, на которой была ласточка.

– Ну и что же? – не выдержал долгого молчания инспектор Столбовой.

– Очень просто! Сердце хранится в соседнем потаенном помещении, которое находится вот за этой плитой. – Василий ткнул фонариком в ласточку. – Кунгурцев его обнаружил, но по каким-то причинам утаил от всех эту часть своего открытия.