Ярость рвет цепи   ::   Романовский Александр

Ему было еще хуже, чем в тот раз, когда он впервые отведал с приятелями неразбавленного спирта.

Затем полегчало, но только физически. Волк в изнеможении застыл, опершись спиной о решетку и глядя перед собой невидящими глазами. Странное чувство овладело им — казалось, камера пульсирует и сжимается вокруг, каменные стены превратились в какое-то живое существо, состоящее из одного желудка, который переваривает все, что ни попало в него… Вот так и его, Курта, эта камера переварит, а затем извергнет в смердящее сточное отверстие…

Он сам не заметил, как потерял сознание…

… А когда очнулся, то обнаружил, что вновь лежит на металлической кровати. Ничто не стесняло движений, и волк рефлекторно потянулся к шее. Как и в предыдущий раз, пальцы вновь нащупали гладкий ошейник. Курт ненавидел его.

Приподнявшись, он огляделся. (Эти движения, как ни странно, не вызвали ни тошноты, ни головокружения.)

Там, где его вырвало, осталось лишь влажное пятно. Времени прошло не так уж и много — Курт это чувствовал, — поэтому просто испариться лужа не могла. Следовательно, ее кто-то вытер. Тот самый, кто перенес волка на металлическую койку. Такая заботливость, скорее всего, объяснялась тем, что неизвестные тюремщики опасались, как бы Курт не простудился на холодном полу.

Эта мысль потянула за собой другие. Сев на краешек скрипнувшей койки, Курт лихорадочно размышлял. В голову лезли десятки наивных фильмов, герои которых так или иначе ухитрялись бежать из темницы.