Карта императрицы   ::   Басманова Елена

Вирхов проводил первоначальное дознание подальше от трупа: осмотреть место преступления и жертву он уже успел, а здесь, в мансарде, и просторней, и воздух чище, не стоит мешать экспертам и фотографу.

– Итак, господин Закряжный, подойдите ближе, – пригласил устало Вирхов и, дождавшись, когда подталкиваемый околоточным массивный усач переместится пред его светлые очи, спросил: – И как же ваша баранья кость стала орудием убийства?

– Богом клянусь, не знаю. – На широком лбу художника, у висков, выползая из-под жесткой черной шевелюры, набухали голубоватые жилки.

– А когда вы видели ее в последний раз?

Подозреваемый замялся, глаза его виновато забегали и остановились на мертвенном лице мистера Стрейсноу:

– Не помню, – промямлил он.

– А зачем вы вообще держали у себя дома полированную баранью лопатку?

Художник, не спуская глаз с англичанина, пожал могучими плечами Растерянность этого крупного человека выглядела по меньшей мере странно.

Сэр Чарльз стоял недвижно, его ледяная невозмутимость и полуприкрытые глаза томили художника.

– Где вы ее обычно хранили? – продолжал наступление Вирхов.

– Где придется, – с трудом выдавил из себя портретист.

Озадаченно помолчав, Вирхов спросил:

– Ну, а откуда она у вас взялась, вы, надеюсь, помните?

– Из бараньего рагу. Аглаша к Рождеству готовила.

Доселе бледное костистое лицо допрашиваемого побагровело.