JК
Эмма и Цфинкс :: Дяченко Марина
Страница: 25 из 75Эмма обрадовалась. В разговоре, время от времени всплывало воспоминание о «классном вечере»; о Ростиславе Викторовиче Иришка тактично молчала. Такая тактичность была не в Иришкиных правилах, и Эмма ждала подвоха. Дождалась.
– Кстати, – сказала Иришка небрежно, когда разговор о том, как прошли зимние праздники, исчерпал себя. – Ростислав Викторович просил передать тебе – со всеми прошедшими и наступающими… Кстати, триста тринадцать ноль три ноль пять, можешь позвонить и в ответ поздравить.
Эмма не нашлась что сказать, кроме вялого «Спасибо».
Мальчика она заметила дня за три до окончания елок. Мальчик ходил на каждый спектакль – в десять, в час и в четыре; когда отыграли последнюю, «зеленую» сказку, полную экспромтов, взаимных розыгрышей и подначек (бедный драматург! Какое счастье, что он этого не видел!), когда выпили положенное количество водки и Эмма, едва держась на ногах, вышла на вечернюю улицу, синюю от снега, неба и фонарей – мальчик обнаружился возле главного входа, одинокий, понурый, катающийся взад-вперед по одной замерзшей длинной луже, туда-сюда, как маятник.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Эмма.
– Бабушку, – сказал мальчик. – Она в этом театре гардеробщица.
– А я в этом театре актриса, – зачем-то сказала Эмма.
Мальчик посмотрел на нее внимательнее, но не узнал.
– Кстати, – сказала Иришка небрежно, когда разговор о том, как прошли зимние праздники, исчерпал себя. – Ростислав Викторович просил передать тебе – со всеми прошедшими и наступающими… Кстати, триста тринадцать ноль три ноль пять, можешь позвонить и в ответ поздравить.
Эмма не нашлась что сказать, кроме вялого «Спасибо».
Мальчика она заметила дня за три до окончания елок. Мальчик ходил на каждый спектакль – в десять, в час и в четыре; когда отыграли последнюю, «зеленую» сказку, полную экспромтов, взаимных розыгрышей и подначек (бедный драматург! Какое счастье, что он этого не видел!), когда выпили положенное количество водки и Эмма, едва держась на ногах, вышла на вечернюю улицу, синюю от снега, неба и фонарей – мальчик обнаружился возле главного входа, одинокий, понурый, катающийся взад-вперед по одной замерзшей длинной луже, туда-сюда, как маятник.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Эмма.
– Бабушку, – сказал мальчик. – Она в этом театре гардеробщица.
– А я в этом театре актриса, – зачем-то сказала Эмма.
Мальчик посмотрел на нее внимательнее, но не узнал.