JК
Как моряк возвращается с моря :: Брэдбери Рэй Дуглас
Страница: 5 из 11Они провели вместе одну ночь, ночь красоты и дурмана, а на восходе солнца он увидел рядом с собой старуху, сморщенную, как увядший лист.
– Я где-нибудь слышал эту легенду? – спросил он. – Или кто-нибудь потом будет рассказывать ее, а мы сами будем ее частью? И потому ли они покинули сушу, чтобы не истощили их грохот, суета и миллионы людей и вещей?
Но Кэт только улыбнулась ему. Она откинула голову назад и свободно засмеялась, так что все мужчины обернулись и тоже улыбнулись.
– Том, Том, вспомни, что я сказала, когда мы отправлялись в плавание? Что никогда больше не ступлю на сушу. И конечно, я поняла, зачем ты меня увез. Хорошо, я останусь на корабле, куда бы мы не отправились. Пусть все это никогда не меняется, и ты всегда останешься таким, правда?
– И мне всегда будет сорок восемь!
И он тоже засмеялся, довольный, что освободился от мрака в себе, схватил ее за плечи и поцеловал в шею, напоминающую зиму в разгаре августа. В ту ночь среди пламенеющей тишины, которая, казалось, будет продолжаться вечно, она была, как свежий снег в его постели…
– Хэнкс, ты помнишь штиль в августе девяносто седьмого? – старик посмотрел из-под руки. – Сколько времени он продолжался?
– Девять-десять дней, сэр.
– Нет, Хэнкс, я клянусь, что прожил девять полных лет в дни того штиля.
Девять дней, девять лет. И среди тех дней и лет он подумал: "О, Кэт, я доволен, что привел тебя на корабль, что не позволил чужим насмешкам разубедить себя. Я становился моложе, когда касался тебя.
– Я где-нибудь слышал эту легенду? – спросил он. – Или кто-нибудь потом будет рассказывать ее, а мы сами будем ее частью? И потому ли они покинули сушу, чтобы не истощили их грохот, суета и миллионы людей и вещей?
Но Кэт только улыбнулась ему. Она откинула голову назад и свободно засмеялась, так что все мужчины обернулись и тоже улыбнулись.
– Том, Том, вспомни, что я сказала, когда мы отправлялись в плавание? Что никогда больше не ступлю на сушу. И конечно, я поняла, зачем ты меня увез. Хорошо, я останусь на корабле, куда бы мы не отправились. Пусть все это никогда не меняется, и ты всегда останешься таким, правда?
– И мне всегда будет сорок восемь!
И он тоже засмеялся, довольный, что освободился от мрака в себе, схватил ее за плечи и поцеловал в шею, напоминающую зиму в разгаре августа. В ту ночь среди пламенеющей тишины, которая, казалось, будет продолжаться вечно, она была, как свежий снег в его постели…
– Хэнкс, ты помнишь штиль в августе девяносто седьмого? – старик посмотрел из-под руки. – Сколько времени он продолжался?
– Девять-десять дней, сэр.
– Нет, Хэнкс, я клянусь, что прожил девять полных лет в дни того штиля.
Девять дней, девять лет. И среди тех дней и лет он подумал: "О, Кэт, я доволен, что привел тебя на корабль, что не позволил чужим насмешкам разубедить себя. Я становился моложе, когда касался тебя.