JК
Кентурион :: Большаков Валерий
Страница: 166 из 414Чему радоваться мере? Уработаешься так, что не то что кричать – дышать невмоготу!
Резко потемнело – это в клеть пролезал ее бывший единоличный владелец, а ныне сосед Сергия – хмурый человек правильного сложения, худой, правда, со светлым оттенком кожи, рыжеватыми волосами и голубым цветом глаз. В руках он держал горящую ветку-фонарик, наполнившую клеть смрадным дымом.
– Сенеб! – поздоровался Лобанов.
– Сенеб… – удивился мере. Разглядев Серегины светлые волосы, он обрадованно спросил: – Темеху?
Это слово, обозначавшее ливийцев, Лобанов знал. И покачал головой.
– По-латински говоришь? – спросил он.
– Я говорить латынь, – пробурчал сосед разочарованно. – Не знать, зачем…
– Меня зовут Сергий, – представился Роксолан. – А тебя?
Но сосед-ливиец свирепо подул на ветку, гася свет, лег на ворох травы и отвернулся к стене. Сергий пожал плечами, и тоже закрыл глаза. Духота мешала заснуть, но усталость пересилила…
Ночью он проснулся от холода. Пустыня остывала быстро. Раскаляясь, как сковородка, днем, ночью пески отдавали тепло. Короткий миг прохлады сменялся ознобом. Свет луны, заглядывавший в лаз, высинил фигуру ливийца, скорчившегося на своей охапке. Спит… Привык, наверное. Сергий смотал с себя схенти, расправил полосу ткани и укрылся ею. Помогло мало – тонкая материя не грела, да и как укроешься этим лоскутом? И теперь трава колола голую задницу… Чертыхаясь, Лобанов кое-как скрутился в позу кошки на завалинке, но сон не шел – было очень неудобно и очень холодно. Да и мысли мешали.
Резко потемнело – это в клеть пролезал ее бывший единоличный владелец, а ныне сосед Сергия – хмурый человек правильного сложения, худой, правда, со светлым оттенком кожи, рыжеватыми волосами и голубым цветом глаз. В руках он держал горящую ветку-фонарик, наполнившую клеть смрадным дымом.
– Сенеб! – поздоровался Лобанов.
– Сенеб… – удивился мере. Разглядев Серегины светлые волосы, он обрадованно спросил: – Темеху?
Это слово, обозначавшее ливийцев, Лобанов знал. И покачал головой.
– По-латински говоришь? – спросил он.
– Я говорить латынь, – пробурчал сосед разочарованно. – Не знать, зачем…
– Меня зовут Сергий, – представился Роксолан. – А тебя?
Но сосед-ливиец свирепо подул на ветку, гася свет, лег на ворох травы и отвернулся к стене. Сергий пожал плечами, и тоже закрыл глаза. Духота мешала заснуть, но усталость пересилила…
Ночью он проснулся от холода. Пустыня остывала быстро. Раскаляясь, как сковородка, днем, ночью пески отдавали тепло. Короткий миг прохлады сменялся ознобом. Свет луны, заглядывавший в лаз, высинил фигуру ливийца, скорчившегося на своей охапке. Спит… Привык, наверное. Сергий смотал с себя схенти, расправил полосу ткани и укрылся ею. Помогло мало – тонкая материя не грела, да и как укроешься этим лоскутом? И теперь трава колола голую задницу… Чертыхаясь, Лобанов кое-как скрутился в позу кошки на завалинке, но сон не шел – было очень неудобно и очень холодно. Да и мысли мешали.