Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Пейзаж был нереален: рифленого стекла равнина, такая ровная и плоская, что становилось тоскливо и страшно; граненые серо-фиолетовые горы Монча слева и впереди - и силуэт бесконечного фантастического города справа: шпили, башенки, купола... Отрада знала, что это не настоящий город, а просто скалы, прихотливо изрезанные бушевавшим здесь когда-то прибоем; озеро ушло, осталось бескрайнее и бездонное болото... и вот этот силуэт чудесного города на горизонте. Города, которого нет и не было никогда. Но каким-то другим рассудком, который, возможно, просто приснился, привиделся умирающему от холода и усталости ее собственному рассудку, тому, с которым она жила так долго и с которым прошла через столь многое, - этим другим рассудком она спокойно и безучастно постигла безусловную истину: именно тот город был настоящим, единственным по-настоящему настоящим городом... просто он был как бы внутри, по ту сторону изрезанной ноздреватой поверхности скал, и скалы нужно вывернуть наизнанку... тогда все, что сейчас живое и прозрачное, тонкое и холодное, грязное и небесное - все это окажется плотно упакованным: корни дерева к птице, звук колоколов, плывущий над холодным полем, прикрытым серым предрассветным туманом - к жарко натопленной бане, а медленно бредущая по недозамерзшему болоту девушка, похожая уж и не на девушку вовсе, а на поганую метелку - к тени старого арочного моста, увитого виноградом... и ведь никто ничего не заметит, подумала она равнодушно и тупо. Никто - и - ничего.