Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Воняло кисло - очевидно, для того, чтобы войти, применили порох. Катакомба освещена была ярким оранжевым дергающимся светом. Факелы здесь вели себя странно: То, что осталось от Авенезера Четвертого, Верховного зрячего, валялось по полу. Что-то из этого еще шевелилось: темно-коричневая рука: - Сожгите все, - отрывисто приказал император. - Полейте маслом, забросайте железом: А где чародей? - В цепях, - выдохнул переодетый простым купцом десятитысячник Феодот. Левой рукой он пытался зажать прорванную до зубов щеку. - Там наши которые: вкруг него: чары ставят: Велели сказать: рано еще. - Рано:- император в досаде повернулся на каблуках и понесся прочь, мимо разодранных гобеленов. Телохранители едва поспевали за ним. Вдруг остановился резко, глянул через плечо. Устремил тонкий палец в грудь Феодота: Где Турвон, где мой друг? Тысячник молча указал подбородком на черную резную лестницу, начинающуюся почти от самых ворот катакомбы и идущую полого вверх, к узкому стрельчатому окну (называть это отверстие дверью не поворачивался язык), пробитому под самым потолком главной дворцовой залы. Лицо императора на несколько секунд утратило всякое выражение. Потом он дернулся было взлететь или прыгнуть - туда, на самый верх: сдержал себя, движением рук остановил телохранителей и стал медленно подниматься по ажурным ступеням. У лестницы не было перил, каждый шаг вызывал содрогание, которое долго не угасало, складывалось с прочими, то уводя ступени из-под ног, то ударяя снизу. И это только начало, подумал император.