Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Подняться здесь мог тот,кто двигался с истинно царским величием: или же раб, ползущий и пресмыкающийся: Склав. Никто не видел его ног, скрытых полами тяжелого серебряного плаща как они нащупывают путь на пляшущей лестнице, как мгновенно догадываются, куда ступить: на край ли ступени, в центр ли, встать плотно, или пружинить, или расслабиться и погасить толчок: Все видели только, что император неторопливо и степенно поднялся до самого верха, там наклонился - и шагнул в темный проем. Перед ним открылось небольшое помещение в виде очень толстой буквы "К" с короткими ножками. Потолок был неровен и будто облеплен ракушками и водорослями, как днище старого корабля. Неслышимый, но терзающий душу вой; несжигающее пламя; несковывающий лютый холод; беспредметный ужас и гнев: Две пылающих чаши посылали тот свет, который слепит, но не освещает. Чаши стояли по обе стороны низкого деревянного стула с подлокотниками, и на стуле сидел, неестественно напрягшись, голый Турвон, седой и темнолицый брат Авенезера Четвертого, готовый стать Авенезером Пятым: Два десятка жрецов Темного храма замерли у стен. Будто - прижатые к стенам: - Турвон:- с трудом произнес император; воздух был перенасыщен чарами и потому густ, как каша. - Зачем ты: так поторопился?.. Сидящий лишь дернулся, мышцы его могучих плеч напряглись, и император услышал отчетливый хруст. Голова начала запрокидываться, на шее вздулись жилы. Сквозь сжатые губы со свистом вырывалось дыхание.