Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Страница: 58 из 74

В каком-то смысле он любил это состояние: тревоги и заботы мельчали, всяческие занозы в душе и сердце переставали колоть: и вообще мир упрощался. Он упрощался до такой степени, что становился почти понятен. Как будто удавалось посмотреть на него сверху. Не различить было деталей, но - схватывалась картина. Она даже могла запомниться на некоторое время: Беда только, что в этом состоянии картина мира не представляла для него ни малейшего интереса. Потом, если удастся выжить, можно будет попытаться перебрать то, что задержалось в памяти: обрывки и лоскутки: Так примерно, как тревожным утром вспоминаешь остатки странного сна. И так же, как иногда сон много времени спустя вспоминается весь, какимто узором совпав с лицом, событием, положением тел, фигурой речи - так и по завалявшемуся где-то в темном чуланчике обрывку картины восстанавливаешь вдруг ее всю - и понимаешь, что в действиях своих, слепых, наивных, - был прав. Или не был прав. Но для этого нужно выжить, а еще - потом - нужно спокойствие. И скука. Лучше всего - зимняя скука. Дорожки меж сугробов и мягкие медленные хлопья сверху, и прямые синие столбы дымов. И можно подцепить ладонью снег и умыть лицо, умыть глаза, унять исходящий из них жар: Он мысленно умылся снегом и посмотрел направо, потом налево. Воины его отбегали в сторонку, чтобы помочиться. Обе пушки стояли готовые к бою, фитили дымились. Те воины, что оставались с ним при пушках, как-то сразу стали отличаться от остальных. Туман, будто, начинал подниматься. Или просто делалось светлее от неба.

|< Пред. 56 57 58 59 60 След. >|

Java книги

Контакты: [email protected]