Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Около часа его пытались: успокоить. Потом он: он испустил дух. Говорившие вполголоса чародеи при появлении императора замолчали и расступились. Император подошел к клетке. Растянутый множеством цепей и цепочек между железными прутьями каркаса, голый Астерий висел в позе плывущей лягушки. Тело его испещрено было охранительными знаками, а лицо искажала самая чудовищная ухмылка, какую император когда-либо видел. Он долго рассматривал труп, обошел вокруг. Чего-то этой картине не хватало. Потом он понял, чего. - В клетке убирали, Горгоний? - не оборачиваясь, спросил он старшего их своих чародеев. - Нет, государь: - Тогда где дерьмо? Любой человек, так внезапно помирая, обделывается - ты, я, он: Дерьмо где, я спрашиваю? - Но: - Ладно, чародеи: заменить вас некем, вот жалость. Упустили вы его. Сам сбежал, а шкурку ненужную бросил. Полибий: И след теперь ни одна собака не возьмет. Повисло молчание. Тишина почти гробовая. Передумает сейчас император - и скажет: вот ты, ты и ты - на кол. - Собака, может, и не возьмет, - вдруг звонко сказал молодой южанин Калистрат, - а я попробую: - Хорошо, - сказал император. - Ты пробуй нащупать его самого, а остальные - ищите Белого Льва. Но если вы упустите и Льва...

Новое тело было упругим и сильным, и Астерий даже попенял себе, почему тянул до последнего момента, а не переселился окончательно сразу, как только завладел им. Если бы не самоуверенность конкордийских глупцов: был момент, когда он действительно поверил в собственную гибель.