Контакт первой степени тяжести   ::   Горюнов Андрей

— С какого числа вы были вместе? И по какое число?

— Шестнадцатого июля мы уехали, а двадцать четвертого августа вернулись.

— Конкретно: где вы были?

— Да проще сказать, где не были! Кижи — были, Валаам, Архангельск, потом ряд деревень на Коже, Кожа — это река такая. Далее — по области, по деревням, к югу, к Коноше, к Вологде. Где — на попутке, на лесовозах, где — по узкоколейке. Да и пешком приходилось. Тысячи три верст отмахали.

— И вернулись двадцать четвертого августа? А на каком вы поезде приехали, не помните?

— Помню. На пятьдесят девятом поезде. Шарья — Москва.

— Вы возвращались из Шарьи?

— Нет. Я же сказал вам: возвращались с севера — Коноша, далее — Вологда. Потом на местных, так называемых пригородных поездах, «кукушках». А на шарьинский сели уже в Буе. И доехали на нем до Москвы. Последние четыреста километров без пересадок.

— Во сколько ваш поезд пришел в Москву?

— Пришел без опоздания, помню. Рано утром. В пять с чем-то. В пять тридцать, что ли.

— Так. И потом?

— Да что потом? Простились и расстались. На вокзале. — Белов не удержался и съязвил: — На Ярославском, как вы догадались, вокзале.

— За уточнение спасибо. — Власов сохранял спокойствие. — Так-так. Простите, повторю: вы с ним, с Тренихиным, расстались на Ярославском вокзале в пять тридцать?

— Нет, я думаю — в пять сорок пять, — съехидничал Белов. — В пять тридцать поезд только еще прибыл. Понимаете? Пока мы вышли, пропустили толпу, покурили. Пока прошли вдоль поезда, да от девятого вагона. Воды утекло порядком, я думаю.